Свеча Высоцкого или память о музыканте
24.08.2018
Немало современников с особым трепетом ожидают последние январские денечки. Ожидают, потому что они — поклонники замечательного артиста и поэта, певца и композитора Владимира Высоцкого, увидевшего белый свет в середине зимы. Любители его творчества отмечают день рождения барда, независимо от того, круглая это дата или нет. Ибо, как и при жизни, песни менестреля, его кино- и театральные роли по-прежнему не оставляют никого равнодушными…
Признаюсь, что не сразу принял искания Владимира Семеновича, хотя, как выяснилось позднее, был одним из первых, кто решился заметить его кинодебют в фильме «Хозяин тайги». Во время съемок картины, где играл друг и соратник Высоцкого в московском Театре на Таганке Валерий Золотухин, бард времени не терял, сочинив знаменитую «Баньку по-белому» и еще пару песен, которые теперь кое-кто принимает за созданные народом.
Владимир Семенович Высоцкий - Так оно и есть
Как и многие в те годы, с непонятным упорством я не хотел признавать в Высоцком выразителя тайных чаяний и надежд современников. Несмотря даже на то, что слова, вырывавшиеся из его постоянно осипшего, «накричавшегося» горла, царапали сердце, невольно ложились на дно памяти. Может, «простоватость» исполнения, похожая на манеру наших уличных блатарей, успевших в молодые да ранние лета хлебнуть зэковских щей, раздражала? Может, повальное увлечение невесть откуда взявшимся сочинителем музыки и слов, но официально никак не отмеченным и не замеченным артистом, отпугивало? Сейчас сложно понять, но Высоцкого, поющего и играющего на гитаре, я все же не впускал в сердце.
Владимир Высоцкий - Глава 18 " А футболисты – до лучших дней!"
Но пока такие, как я, традиционалисты невольно подыгрывали чиновникам, запрещавшим писать о творчестве Высоцкого, вымарывавшим эпизоды из фильмов, в которых он снимался, запрещавшим спектакли с его участием, поставленные Анатолием Эфросом и Юрием Любимовым, Владимира Семеновича, увы, не стало…
Как и многие не признанные при жизни дарования, не вмещавшиеся в привычные рамки восприятия, но ломавшие рамы ординарности, степенности и размеренности, он не успел до кончины получить официального признания…
Шло время, и выяснилось, что Высоцкий, как справедливо подметил однажды Юрий Трифонов, в подобном признании и не нуждался: его неповторимый талант сделал все сам.
Печально, но при жизни немногие смогли по достоинству оценить подлинный масштаб творческой личности Высоцкого. Печально, ибо он был гоним немалым числом завистников по сценической и кинодеятельности, бездарными сочинителями, гордо именовавшими себя композиторами потому лишь, что имели консерваторские «корочки», он был предаваем злословию и обструкции исполнителями, заполонившими за счет пронырливости и прожектерства советскую эстраду.
Владимир Высоцкий дважды приезжал в наши Кызылкумы. Впервые восходящая звезда Театра на Таганке был в Навои вместе с группой актеров и Юрием Любимовым в 1974-м, а второй раз — в 1979-м — то были последние гастроли менестреля. Это не оговорка и не выдумка: в июле семьдесят девятого, донельзя утомленный необходимостью разрываться между Москвой и Парижем, в котором жила жена Марина Влади, постоянной нехваткой средств, невозможностью зарабатывать на аншлагах в крупнейших концертных залах бывшего Союза, Высоцкий согласился на гастроли в выросших посреди пустыни Учкудуке, Зарафшане и Навои, где его любили самозабвенно и почитали идолом — вероятно, так же, как англичане битлов.
Не зря поэт называл себя пахарем с сохой, трудился он всегда до седьмого пота, без халтуры и не допускал снисхождения к публике, например, потому, что она из глубинки.
Не слыша живого пения Высоцкого, я, тем не менее, был свидетелем восторга, который вызывало его появление среди многочисленных почитателей в Узбекистане. Не гоняясь опрометью за стершимися записями выступлений, за его, как сегодня бы выразились, шлягерами, я отдалял момент признания подлинности и неповторимости таланта Высоцкого, которому Бог даровал с небес столько ипостасей.
…Прошло два с половиной года после кончины поэта и актера, когда судьба привела меня в подмосковный санаторий. Его главврач оказался истинным знатоком творчества Высоцкого. Вот он и приобщил меня к записям, которые мало кто слышал в то время, кроме, пожалуй, близких и друзей Владимира Семеновича.
Я, что называется, расслышал, наконец, слово, которым пользовался Высоцкий, находя пути к сердцам и умам людей различных профессий. Ведь его любили геологи и космонавты, астрономы и монтажники, спортсмены и инженеры, врачи и медсестры, телефонистки и телеграфисты…
Позже обстоятельства сложились так, что главврач устроил мне сюрприз: на концерте Сергея Юрского в Доме ученых на Кропоткинской набережной он познакомил меня с женщиной, которая любила Высоцкого, или, как принято лукаво выражаться, с которой у него был роман. Впрочем, утверждать это наверняка не берусь.
В конце концов, ничего удивительного в чувствах этой женщины, блиставшей какой-то космической, неземной красотой, оттененной искренней печалью и горем, конечно, не было… Не было бы, если бы она не утверждала, что не верит в смерть любимого, который, якобы, продолжает приходить к ней. Слышавшие подобное могли заявить, что сие явно напоминает известную болезнь, однако женщина была популярным в Москве специалистом-психологом…
Привожу это воспоминание не для эпатажа, но чтобы еще раз подтвердить, насколько дорог Владимир Семенович своим почитателям. Эта врач поделилась записями барда, которых в ту пору даже в Москве найти было очень сложно. Слушал я эти записи, и вновь убеждался в неординарности словотворчества поэта, обожавшего Пушкина и Тургенева, его композиторского дара, который умудрялись зарывать в землю пройдохи, наживавшие серьезные барыши на популярности сочинений менестреля и говорившие, что музыку пишет-то не сам он…
Невольно вспомнились горькие строки:
Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,
За мною пес — судьба моя — беспомощна, больна.
Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену,
Глядит — глаза безумные и с языка слюна.
Морока мне с нею, я оком грустнею,
Я ликом тускнею и чревом урчу,
Нутром коченею, а горлом немею,
И жить не умею, и петь не хочу.
..Судьбу, коль сумею,
Снесу к палачу,
Пусть вздернет на рею.
А я заплачу.
Описать сложную личность Владимира Высоцкого невозможно. Как на самом деле поведать о десятках граней этого неординарного человека? Человека, у которого даже недостатки были в одно и то же время достоинствами. Как верно подметила Марина Влади, его взрывы в повседневной жизни были спровоцированы и вскормлены гением поэта. Его невероятная энергия утомляла всех, но она же позволила ему за короткие сорок два года, отведенные провидением для жизни, создать около 700 поэтических произведений.
Все окружающие, не жалея, пользовались его щедростью, которая граничила с расточительностью.
…Из всего, что он успел создать на сцене и в кино, самым выдающимся был шекспировский Гамлет. До боли обидно, что этот спектакль не сняли на пленку. Вся театральная общественность гудела от того, что «какой-то там Высоцкий» решился играть Гамлета. А он сыграл Гамлета так, как не удалось никому. Его Гамлет с гитарой олицетворял ту самую шекспировскую флейту, на которой антиподы принца датского пытались сыграть, даже не ведая, как дергать за струны.
Гамлет с гитарой был кощунством для «академиков» театра. Но для тех, кому Высоцкий даровал своего героя, он стал человеком нового времени, страдавшим от несуразностей этого времени, его горя и тревог.
О самом Владимире Семеновиче не скажешь, что он страдал «гамлетизмом». Хотя личный опыт, начиная с горького военного детства и до последних часов, был начинен не менее трагическими событиями, чем жизнь образа, сочиненного великим английским драматургом. Высоцкий вложил в своего Гамлета трагические, саркастические, иронические, насмешливые песни, вложил в него… себя, свое видение мира.
Театральный критик Александр Аникст подчеркивал:
— Чем ближе подвигалась трагедия к финалу, тем победительнее становится Гамлет-Высоцкий. Он все больше сознает свою правоту, и вместе с ним чувствуют это и зрители. Правда на его стороне. И образ принца датского сливается с образом поэта, а не только актера. Негодует Гамлет — и вместе с ним Высоцкий. Скорбит Гамлет — и Высоцкий. Гибнет и побеждает Гамлет — и с ним Высоцкий.
…Вспоминал ли Владимир Семенович это свое состояние, когда уходил из жизни жарким июлем 1980 года? Никогда об этом узнать не сможем… Важно, что он стал достоянием словесности, которая жива и будет жить дальше. В этом — подвиг Высоцкого-Поэта и Высоцкого-Гражданина.
…Зимние сумерки рано надвинулись на Ваганьковское. Могила Высоцкого — буквально у входа на кладбище. Валил густой, рассыпчатый снежок. Крупинки, сыпавшиеся прямо с небес, не могли затмить слабый, но упрямый свет дюжины свеч. Свет этот освещал чудные зимние цветы, которые кто-то успел положить на еще не покрытый памятником холмик. И я положил несколько хризантем.
