Home News

Николай Цискаридзе: "Любые проблемы – недоработка головы"

28.08.2018

Николай Цискаридзе и Анжелина Воронцова на репетиции в Большом театре. 2011 год. Фото – Андрей Струнин

Вот уже два года, как премьер Большого театра Николай Цискаридзе трудится в должности ректора Академии русского балета имени Вагановой в Санкт-Петербурге.

Но любовь (как в кавычках, так и без) к некогда родному Большому в нем не остывает: над оставшимися там коллегами он, как и прежде, язвит в свое удовольствие.

И то, что в главном театре России его высказывания не комментируют, Николая, кажется, только распаляет.

– Ваше назначение два года назад на пост ректора для многих стало сюрпризом.

– А для меня – нет. Я долго отказывался от этой должности – всему свое время. Конечно, предвидел сложности, противостояния. Были люди, которые отчаянно не хотели моего прихода в академию. Интриговали те, кто боролся за свои тепленькие, нагретые места.

– Ну а если совсем честно – справляетесь, как считаете? Блестяще выступать на сцене и грамотно управлять академией – совсем разные вещи.

– Год я служил в академии в качестве исполняющего обязанности ректора. Потом были выборы – коллектив проголосовал за меня. В других театрах (я сейчас про музыкальные говорю, но, думаю, в драматических тоже много сложностей), случись выборы директора или художественного руководителя, действующие руководители их вряд ли выдержат.

А меня выбрали с очень большим перевесом. Потому что увидели результат моей работы за год, что я буквально днюю и ночую в академии. Признаюсь, после объявления результатов выборов я загрустил. Подумал: теперь-то вообще не имею права на ошибку, ведь люди мне поверили.

– Открыли что-то новенькое для себя, сев в кресло?

– Будучи артистом, я догадывался, что «рыба гниет с головы» и именно один человек, возглавляющий театр, является виновником всего. Теперь я знаю, что это на сто процентов так. Любые проблемы – недоработка «головы». Даже если, извините, унитазы ломаются – виноват тот, кто стоит во главе.

– Большой театр, как считаете, многое потеряет с уходом Сергея Филина с поста худрука?

– Мне кажется, там уже терять нечего. А вот самому Сергею я искренне сочувствую. У него нет профессии. Он не является ни педагогом, ни балетмейстером-репетитором, ни хореографом-постановщиком. А какой он руководитель, вывод у каждого свой. Скандал двухлетней давности (история с нападением на худрука, когда ему плеснули в лицо кислотой. – Авт.) не принес его имиджу никакой пользы, все руководство театра выглядело в этой ситуации некрасиво.

– Теперь все чаще звучит мнение, что балет умирает в Большом театре.

– Балет никогда не умрет как классическое искусство. И Россия ценна классическим балетом, который зародился и развивался именно у нас в стране. Было и будет востребовано – потому что красиво.

Владимир Васильев как-то сказал очень точную фразу: «Большой театр обречен на успех». Это правда, театр этот – сакральное место в культурной жизни Москвы. Место знаковое. Практически все, кто приезжает в столицу в качестве туристов, иностранцы – обязательно стремятся туда попасть. Билеты проданы, случается, на месяцы вперед. Но разве на это надо ориентироваться?!

– На что же?

– Надо смотреть, когда в зале по окончании спектакля зажигается свет – сколько зрителей осталось. По факту мы видим полупустые залы. В прошлом году одна моя приятельница повела своих детей на новогодний «Щелкунчик». Я выходил в этом балете 21 сезон подряд: три года Французской куклой и восемнадцать – главным героем. Уже два года, как не выхожу.

Так вот, моя знакомая сфотографировала зрительный зал в середине второго действия «Щелкунчика». Раньше зал был переполнен, яблоку негде упасть. А тут я увидел на фото полупустой партер. Билетов-то в кассе нет, выкуплены. Но люди уходят с половины спектакля – потому что неинтересно. А неинтересно почему? Качества нет.

Мне нередко звонят знакомые и знакомые знакомых: «Посоветуй, на какой спектакль в Большой сходить?» Я отвечаю: «Если хотите, идите на любой. Но ко мне – без претензий». Есть, конечно, выдающиеся исполнители в балете, но их очень мало.

– Когда грянул этот скандал – я о нападении на Филина, – вас пытались обвинить, что вы стояли за этим преступлением.

– Те, кто «полоскал» мое имя, преследовали каждый свою цель. Знаю, что один не очень талантливый артист, который тогда раздавал интервью против меня, обличал, говорил гадости, за это всё получил звание заслуженного артиста. За танцы не удостоился. У меня, кроме смеха, это ничего не вызывает.

– Танцовщику Павлу Дмитриченко точно не до смеха, ведь его признал виновным суд и дал пять с половиной лет колонии строгого режима.

– С Пашей мы очень много работали на сцене, и у меня в классе он занимался почти год, когда только пришел в театр. Относился он ко мне всегда с уважением. И знаете, я на суде говорил и готов повторить: если б мне сказали, что в драке Паша проломил кому-то череп, я бы, возможно, поверил – он парень сильный и вспыльчивый. Но что совершил то, в чем его обвинили, – в эту историю его виновности я как не верил, так и не верю.

– Общаетесь ли с Анжелиной Воронцовой, которую в прессе до сих пор называют «роковой балериной»: молва твердила, будто Дмитриченко вступился за ее честь – худрук ее крепко обидел.

– Те, кто не знает лично ни Павла, ни Анжелину, ни правды об их взаимоотношениях, делают неправильные выводы. Да, они были вместе, но на момент этого скандала уже расходились. Сейчас у каждого своя жизнь. Как я слышал, Павел год назад женился. Анжелина на днях вышла замуж. Спустя два года после всего этого ужаса.

– Ее сломала эта история?

– Она блистательная балерина и талантливый человек, доказала это недавним, еще одним великолепным спектаклем (премьера балета «Корсар»). Но то, что пытались испортить жизнь – это факт. Кто? Балетные интриганы, давайте так отвечу, без имен.

– Помните, когда впервые почувствовали себя знаменитым?

– Будучи совсем молоденьким парнем, ехал в метро. И услышал, как один человек говорил другому: «Надо пойти в Большой театр на грузина – там появился интересный грузин». Они явно не знали, как я выгляжу, ведь тогда меня не показывали по телевизору. Но я о себе услышал.

Они говорили между собой: «Это явление. Мы еще не поняли, хорошо или плохо, но грузина надо увидеть». Дальше прозвучало: «Скажи Маше, Даше и тете Наташе, чтобы тоже обязательно сходили». Моя известность началась с такого сарафанного радио, но эта народная реклама – самая эффективная в России.

– Вы могли бы написать книгу о Большом театре?

– Тут я солидарен с Фаиной Раневской. Когда ей предлагали писать мемуары, она говорила: «Нет, я не буду этого делать, потому что получится книга жалоб и предложений». Я, конечно, мог бы рассказать много историй, назвать имена, явки, пароли. Но мне не хочется выносить сор из избы – жалко тратить на это свое время.

– Театралы в Москве собирают подписи, чтобы поставили памятник Майе Плисецкой. Чиновники пока отнекиваются: говорят, по закону надо ждать 10 лет после смерти. Вы как считаете?

– Майя Михайловна, безусловно, очень достойный человек. И памятник нужен. К сожалению, у нас в России не всегда чтят память тех, кто внес вклад в историю культуры. Вы знаете в Москве улицу Прокофьева? Проспект Римского-Корсакова? Шостаковича? Их нет. К сожалению.

Виктория Катаева, “Советская Белоруссия”

Мы в соцсетях
Видеоканал
Поделиться
rss